27.04.2009 5:17	ФОРУМ	ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА	КОНТАКТЫ	НОМЕРА ГАЗЕТЫ

А ТАК ХОЧЕТСЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ

18 марта редакция газеты получила очередной «отлуп», как говаривал дед Щукарь, то есть решение специализированного межрайонного экономического суда от 10 февраля 2009 г. о приостановке газеты на месяц апелляционная коллегия Алматинского горсуда оставила в силе, а иск учредителя газеты - ТОО «Жулдыз» к Департаменту КНБ о рассекречивании служебных писем остался неудовлетворенным.
Мы, представители газеты «Алма-Ата ИНФО», убежденные в своей правоте, конечно же, знали отрицательный исход дела и заранее подготовили отвод членам коллегии. Я начал выступление с отвода суда, который не пригласил на заседание экспертов, проводивших экспертизу, о чем мы заявили ранее в ходатайстве; судьи, видимо, даже не прочитавшие материалов дела, встревожились: в их планы, как сейчас можно догадаться, не входил такой поворот, и госпожа Баймуханова, председательствующая на этом процессе, решила сгладить ситуацию, пообещав рассмотреть вопрос о вызове экспертов, о приобщении к материалам дела лингвистической экспертизы… И у меня, старого журналиста, знающего чиновников и изнутри, и снаружи, закралось легкое сомнение, прав ли я, настаивая на отводе. Хотя сейчас я убежден: надо верить только себе, своему восприятию реальности, исходить только из ранее сложившегося о судах и судьях мнения, опыта работы.
А оно было таковым. Привожу с опоздавшим удовлетворением полный текст заявления об отводе суда, которое на судебном заседании, к сожалению, озвучил только частично:

ОТВОДА СУДА НЕ ПРОИЗОШЛО, А ЖАЛЬ

- Прошу дать отвод коллегии по гражданским делам, так как данная коллегия прямо заинтересована в исходе дела в пользу ДКНБ по Жамбылской области, как и специализированный межрайонный суд г. Алматы, который вынес, на наш взгляд, заведомо неправосудное решение. У нас есть обоснованное сомнение в беспристрастности коллегии горсуда:
Во-первых, согласно заявлению от 24 февраля 2008 г. представитель ТОО «Жулдыз» просил коллегию Алматинского горсуда присоединить к делу филологическое исследование, проведенное специалистом-экспертом Р. Карымсаковой по письмам ДКНБ по Жамбылской области и вызвать на заседание коллегии свидетелей: экспертов Евгения Жовтиса, директора Казахстанского Международного бюро по правам человека и соблюдению законности, и Р. Карымсакову, заведующую кафедрой русской и мировой литературы КазНУ. Они подготовили соответственно юридическую и филологическую экспертизу. Их показания имеют принципиальное значение, тем более, что суд первой инстанции (судья Г. Казымбетова) отказал в проведении независимых экспертиз и отказал в обжаловании определения о запрете на проведение экспертиз. Судом первой инстанции юридическая экспертиза, проведенная по нашей инициативе, проигнорирована полностью (о ней даже не упоминалось), а филологическая экспертиза подготовлена позже и не могла быть представлена в суд первой инстанции.
На основании п. 2 ст. 345 ГПК РК суд апелляционной инстанции может устанавливать новые факты в пределах заявленного иска и исследовать новые доказательства, которые сторона по уважительным причинам не имела реальной возможности представить суду. На основании ст. 347 ГПК РК «…суд апелляционной инстанции по имеющимся в деле и дополнительно представленным материалам проверяет правильность установленных фактических обстоятельств дела, применение и толкование норм материального права…».
Отказ коллегии горсуда в вызове свидетелей свидетельствует о нежелании судей объективно разбираться в названном выше деле, о его прямой заинтересованности в исходе дела в пользу ДКНБ.
При этом следует учитывать, что суд первой инстанции, запретив проведение официальных экспертиз и отказав в обжаловании вынесенного определения о запрете проведения экспертиз по надуманным основаниям, допустил массу грубых нарушений материального и процессуального права, что представители ТОО «Жулдыз» изложили в заявлении об отводе судьи Казымбетовой (оно имеется в материалах дела).
Во-вторых, в день передачи гражданского дела из СМЭС г. Алматы в горсуд 25 февраля 2009 г. в нем, как мне стало известно при просмотре, отсутствуют замечания представителя ТОО «Жулдыз» на протокол, сданные 18 февраля 2009 г. в канцелярию СМЭС, и не оказалось определения судьи Г. Казымбетовой об учете этих замечаний (хотя она в день сдачи замечаний на протокол находилась на работе). Это также очень важно, так как в судебном протоколе отсутствует изложение сути требований представителей ТОО «Жулдыз» и редакции газеты. То есть дело в горсуд передавалось незавершенным. С определением СМЭС по поводу принятия или непринятия замечаний представители учредителя газеты до сих пор не знакомы.
В-третьих, у нас есть основания предполагать, что неправосудное судебное решение СМЭС (судья Г. Казымбетова) вынесено с грубыми нарушениями материального и процессуального права в пользу прокурора Медеуского района и ДКНБ по Жамбылской области после консультации в Алматинском горсуде. По нашему глубокому убеждению, судья не может брать исключительно на себя ответственность за вынесение заведомо неправосудного решения. Судья Г. Казымбетова, скорее всего, согласовала неправосудное решение с руководством горсуда; и первый состав коллегии, который назначен для апелляционного рассмотрения, - это тот состав, который, как мы считаем, готов поддержать неправосудное решение».

ПОЧЕМУ В МАТЕРИАЛАХ ДЕЛА НЕ ОКАЗАЛОСЬ ЗАМЕЧАНИЙ НА ПРОТОКОЛ?

Мы журналисты, сталкивавшиеся с судами, понимаем, что отвод суда в полном составе был бы не удовлетворен наверняка, но нам приходится сегодня думать о другом - о предстоящем рассмотрении данного дела в Комитете по правам человека ООН. И вот там, в ООН, если это гражданское дело не потеряется где-нибудь в коридорах судов, а дойдет все же до Комитета по правам человека, будет важно, какие судьи рассматривали дело, и было ли к ним доверие. Доверия не было, во всяком случае, у меня как у представителя учредителя газеты. Это следует сказать со всей определенностью.
Судья г-жа Иванова после того, как я заявил об отсутствии определения суда по поводу моих замечаний к протоколу, долго искала его, но так и не показала мне. В связи с этим читателя может заинтересовать, что было в замечаниях на протокол и почему в материалах дела не оказалось определения о признании этих замечаний или их отклонении. Здесь мы даем в целях сохранения газетной площади только треть текста, но и из него станет понятно, почему данные замечания забыты определением суда:
«В общих чертах суть изложенных мыслей, которые должны быть включены в протокол, заключается в том, что информация (это из содержания служебных писем ДКНБ) о желании руководителей ДКНБ по Жамбылской области повлиять на Генеральную прокуратуру РК через свое руководство в КНБ РК с тем, чтобы та в свою очередь повлияла на областную прокуратуру, чтобы коллегия областного суда вынесла судебное постановление, удовлетворяющее ДКНБ, является вмешательством в действия прокуратуры и суда. Попытка руководителя ДКНБ по Жамбылской области помешать встрече предпринимателя с Президентом - ущемление прав человека и гражданина. Обвинение начальника спиртохранилища Морозова и учредителя ТОО Махмадова в уничтожении собственности (спирта) - клевета. То есть руководителями ДКНБ по Жамбылской области засекречены сведения о нарушении ими законности и прав человека, которые согласно ст. 17 п.п. 4 и 6 Закона о госсекретах не подлежат засекречиванию.
В протокол не включено мнение представителей редакции газеты о том, что если сведения о «попустительстве» прокурора, то есть его пренебрежение к законам, «о возможном сговоре областной прокуратуры со стороной Махмадова», о преднамеренном пренебрежении судьи к доводам следователей ДКБ подтверждаются, если материалами ДКНБ подтверждаются преступные действия Морозова и Махмадова в умышленном уничтожении спирта, то в этом случае ДКНБ по Жамбылской области засекретил преступные действия представителей власти, собственника предприятия и его сотрудников, что также недопустимо».
Все это не нашло места в протоколе, но имеет принципиальное значение, так как свидетельствует о незаконности засекречивания сведений, об отсутствии секретов в сведениях ДКНБ.

СУДЕБНЫЕ РЕШЕНИЯ ВЫЗЫВАЮТ У МЕНЯ ЧУВСТВО СТРАХА И ОБЕСПОКОЕННОСТЬ ЗА СУДЬБУ НАШИХ ДЕТЕЙ И ВНУКОВ

Чтобы относительно завершить правовую тему, рассматривавшуюся в суде, приведу несколько строк из своего тридцатиминутного выступления, которое, к моему удивлению, было судьями дослушано до конца. Судьи даже не перебивали, но и не вняли ни одному слову.
Вообще-то заседание судебной коллегии заслуживает некоторого внимания, и я об этом скажу. Всем процессом управляли двое: г-жа Баймуханова и г-жа Иванова. Это они, прикрываясь листом бумаги, видимо, опасаясь, что кто-то из присутствующих может читать по губам, решали все возникающие в ходе суда вопросы. К судье г-же Кушербаевой даже не обращались, она сидела особняком. Возможно, первые две надеялись, что третья судья и без того будет согласна. Прокурор г-н Шарибаев явно дремал, показывая всем своим видом, что он для себя уже все решил, и излишняя говорливость представителей газеты, увы, ничего не изменит…
Впрочем, место этих персон и их роль нам уже раньше стали понятны, и я сожалею только об одном: зря выкладывался перед ними. Однако для читателей я должен привести еще несколько слов из лингвистической экспертизы эксперта Р. Карымсаковой, чтобы дополнить картину:
«… под требованием избежания клеветнических и провокационных намерений Махмадова С. Б. выражена мысль о воспрепятствовании встрече предпринимателя Махмадова с Президентом страны Н. Назарбаевым;
- … в них (письмах) дана крайне отрицательная оценка решению судьи Рысбаевой К. Е. (речь о суде от 17 октября 2008 г. - авт.) и действий прокурора Молдабаевой Р. И тем самым выражено осуждение их действий. Сама просьба инициировать контроль Генеральной прокуратуры за позицией прокуратуры области по названному делу однозначно может быть расценена как вмешательство в изменение хода событий, а именно: расследования гражданского дела №2-986-08 в областном суде;
- лингвистический анализ двух документов с учетом понятия «оперативно-розыскная деятельность» показал, что в них отсутствуют сведения о занятости сил, средствах, источниках, методах, планах, состоянии, организации, результатах оперативно-розыскной деятельности ДКНБ по Жамбылской области.
Сведения… представляют общественный интерес».
И воспрепятствование встречи гражданина Казахстана с Президентом, и вмешательство в дела прокуратуры с целью изменения хода событий, и отсутствие понятий оперативно-розыскной деятельности в письмах ДКНБ - все это нарушения законодательства, действующего в республике, поэтому засекречивание данных сведений недопустимо. Суды даже не назвали эти сведения в своих постановлениях, не привели возражений по ним.
Выше в статье упоминалось, что руководители ДКНБ по Жамбылской области в так называемых «секретных письмах» проинформировали руководство КНБ РК о том, что начальник спиртохранилища Морозов, который, «действуя по указанию предпринимателя Махмадова, вылил спирт из емкости на землю с целью списания на якобы вытекшие объемы спирта всей недостачи, имеющей место на заводе…». Это ложная информация, которая потребовалась руководителям ДКНБ, видимо, для того, чтобы придать письмам более убедительный характер в то время, когда их будут читать в КНБ РК и Генеральной прокуратуре РК. На самом деле предприниматель и начальник цеха не привлекались и сейчас не привлекаются к уголовной ответственности по статьям УК РК за уничтожение имущества или производственную диверсию. Но названная клевета засекречена, что противоречит уже упоминавшейся статье 17 п. 6 Закона РК О госсекретах: «Не подлежат засекречиванию факты нарушения законности государственными органами и организациями, их должностными лицами». Их по логике и согласуясь со здравым смыслом судьям Г. Казымбетовой (СМЭС), судьям коллегии Алматинского горсуда госпожам Баймухановой, Ивановой, Кушербаевой, по нашему глубокому убеждению, следовало бы рассекретить, но увы, они этого не пожелали сделать.
Скажу откровенно, что такая судебная система, которая игнорирует доказательства, отказывается сознательно от добывания доказательств для объективного расследования, выносит заведомо неправосудные судебные постановления, а я убежден в этом, вызывает чувство страха и большую обеспокоенность за судьбу наших детей и внуков, проживающих в Казахстане. Утверждаю это искренне. Я даже начинаю думать, что все мною написанное и произнесенное, все изложенное экспертами в документах, а позже повторенное во время судебного разбирательства судьи понимают как-то иначе, по-своему, придают какое-то свое, не подвластное нашему мышлению значение. Я сейчас думаю, как на следующем судебном разбирательстве, уже в надзорной коллегии, надо писать и говорить, чтобы в суде понимали наоборот, то бишь по закону. Может быть, следует утверждать противоположное тому, что мы утверждали раньше на предыдущих судебных заседаниях? Подскажите, уважаемые читатели.

Владимир Воевод