15.08.2009	ФОРУМ	ГЛАВНАЯ СТРАНИЦА	КОНТАКТЫ	НОМЕРА ГАЗЕТЫ

ЧТО СКРЫВАЕТ ЗАСЕКРЕЧЕННЫЙ В ТАРАЗЕ УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ПО ДЕЛУ ГЛАВНОГО РЕДАКТОРА  ГАЗЕТЫ «АЛМА-АТА ИНФО»?

Утро 8 августа в г. Таразе оказалось довольно душным, накатывала южная жара. Собравшиеся во дворе городского суда № 2 журналисты, представители общественности, родственники и друзья подсудимых по уголовному делу о разглашении государственных секретов, то бишь, служебных писем Департамента КНБ по Жамбылской области, сидя в тени на лавочках, до последней минуты надеялись, что их запустят в зал судебного заседания при оглашении приговора четверым подсудимым: Рамазану Есергепову, главному редактору газеты «Алма-Ата Инфо», Султану Махмадову, таразскому предпринимателю,  Ерлану Сандыбаеву, начальнику охраны на предприятиях Махмадова, Вадиму Синявскому, охраннику на одном из упомянутых предприятий. По судебному двору промчалась закрытая автомашина в сопровождении автоматчиков в черных масках с автоматами. Позже проскочила другая, сопровождаемая легковыми машинами. Отдельно от других привезли С. Махмадова.  Каждый раз собравшиеся во дворе люди вскакивали с мест,  чтобы заглянуть в узкое пространство между машиной и входом в здание суда и увидеть подсудимых. Наиболее удачливым журналистам удалось даже сделать снимки. Но подсудимых увидеть было непросто: прямо из автомашины их толкнули в дверь судебного зала. Основная масса людей услышала только короткую фразу Рамазана Есергепова: «Мы должны победить коррупцию!». Его обстриженная голова с открытыми выразительными глазами, полными гнева и негодования, на мгновение мелькнула и скрылась в проходе.

Вскоре среди собравшихся прошел слух: оглашение приговора началось в закрытом режиме. Экс-судья, экс-председатель коллегии по уголовным делам  Верховного суда РК Утеген Ихсанов, находившийся среди тех, кто желал попасть на оглашение приговора, подсказал, что судья Тлепов поступает неправильно, не разрешая людям присутствовать на оглашении приговора. Тут же журналисты составили заявление, в котором коротко и четко написали: «СОГЛАСНО П. 3 ст. 29 УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО КОДЕКСА РК ПРИГОВОР СУДА ВО ВСЕХ СЛУЧАЯХ ПРОВОЗГЛАШАЕТСЯ ПУБЛИЧНО. ПРОСИМ ВАС ВЫПОЛНИТЬ ТРЕБОВАНИЕ ЗАКОНА». Заявление было подписано представителями прессы, общественности,  родными подсудимых и передано председателю горсуда г-ну Абидову, но реакции не последовало. В зал судебного заседания никого не пустили.  Позже, уже после заседания суда, копию заявления вернули супруге Р. Есергепова  без отметки о принятии оригинала заявления. Если судья г-н Тлепов, председатель Таразского суда №2 г-н Абидов допустили нарушение процессуального права в присутствии многих представителей республиканской и местной прессы, в присутствии представителя посольства США, многочисленных родных и друзей подсудимых, то можно догадываться, как происходили следствие и  судебный процесс в закрытом режиме. Впрочем, об этом говорят родные подсудимых, которые знают о суде немало, несмотря на его засекреченность. Знают даже больше, чем им положено знать, но не все могут сказать, опять же из-за его засекреченности.
Гуля Сандыбаева, жена подсудимого Ерлана Сандыбаева, в прошлом полковника внутренних дел, начальника охранной службы фирмы «БМ»:
- Мой муж с самого начала отказался давать показания в отсутствие адвоката, отказался подписывать сфабрикованный протокол, его жестоко избили. А для чего избивать – докажи, что он или Махмадов виновны. Всю ночь били, чтобы он подписал протокол – не получилось. Когда мы увидели его избитого, то стали писать во все инстанции. Писали отец, я, сестра. Бесполезно. Его избитого привезли на суд, чтобы  определить меру пресечения. Ерлана буквально тащили, он практически не мог передвигать ногами. Он не  реагировал на наши слова. Мы кричали, звали его. Глаза мутные. Его завели и положили в здании суда. Судья госпожа Исабаева спрашивает у него фамилию – он ничего не помнит. Год рождения спросила. Он не смог ответить, но судья санкционировала арест. Никакой попытки для оказания медицинской помощи при этом не было   сделано.
Адвоката в первый день не допустили к Ерлану. После избиения мужа адвоката допустили  только к вечеру. Ерлан позже  опознал всех избивших его должностных лиц. Уголовное дело против них не возбудили. Из МВД республики наши  заявления были переданы в Военно-следственный комитет. Оттуда передали бумагу сюда, в Тараз,  но когда следователь начал заниматься расследованием,  его, лейтенанта, как стало известно, продержали в ДКНБ до 3-х ночи. И  на этом все закончилось.
С самого начала идет нарушение законов. А почему нарушение? Потому что в деле нет доказательств, все надумано. Следствие и суд построены на домыслах и предположениях. Они не рассчитывали, что Сандыбаев все это выдержит. И в карцер его сажали на Новый год. Если обыск надо делать, скажем, два раза в неделю, то его «бомбили» каждый день. Все в камере переворачивали, раскидывали  вещи. Четыре месяца нас к нему не допускали. Жена Джакишева два месяца не видела мужа, а я четыре месяца не знала, что с моим мужем. Две недели ДКНБ запрещал его друзьям и знакомым передавать передачи.
Гуля Сандыбаева также недоумевает, как ему могли приписать флэшку с секретными документами. Раньше, как ей известно, на ней была записана музыка, находились фотографии. Обыск проводился без понятых. А когда понятых пригласили и показали им флэшку, то понятые отказались подписывать протокол, заявив, что они при обыске не присутствовали. А ведь оперативники могли поступить законно, если бы обнаружили флэшку в присутствии понятых: проверили бы  ее на компьютере, который находился на столе Ерлана. Тогда было бы ясно, что это за флэшка. Атмосфера  вседозволенности и безнаказанность сотрудников ДКНБ ведут к произволу.
Динара Жанузакова, жена подполковника, сотрудника ДКНБ Жанузакова:
- Уголовный процесс по его делу  (он обвинялся в похищении секретных документов)  закончился.  Двадцать седьмого июля военным судом муж приговорен к 9 годам лишения свободы. Все свидетели были выслушаны, но по статье 311 Уголовного кодекса (получение взятки) никаких доказательств нет. Все вещи, которые обманом были изъяты из дома, превращены в  улики, тем не менее он осужден.
На суде так и не выяснено, передавал ли он кому-то секретные материалы. Сам он категорически заявил на суде, что никаких секретных материалов никому не передавал. На суде оказалось несколько флэшек с секретными материалами. Я кое-какие вещи говорить не могу из-за секретности дела.
В суде не установлен взяткодатель, нет ни аудиозаписи, ни видеозаписи, но моего мужа все же обвинили в получении взятки без всяких на то оснований. Дома у нас нашли 50 тысяч тенге. Их изъяли при обыске, при этом даже не объяснили, с какой целью они изымаются. На суде эти 50 тысяч стали фигурировать в качестве взятки. Эти деньги при обыске были выданы  матерью сотруднику Департамента. На самом деле   деньги  в сумме 52 тысяч отец накануне снял в банке. Я предоставила суду выписку из банка. Следствие также утверждало, что на деньги, полученные в качестве взятки в сумме будто бы 300 тысяч тенге, нами была приобретена микроволновая печь и костюм. Тогда я привезла со станции Чу человека, который подтвердил, что печь была нам подарена. Мой муж  никогда не приобретал  костюма. Костюм ему велик и остался у нас после сватовства, что подтвердили и сваты. На суде муж надевал костюм, чтобы убедить суд: костюм не его, и он ему не подходит по размеру. Все доказательства по 311 статье, опровергающие получение взятки, имелись, но судья почему-то решил все же обвинить мужа в получении взятки.  Начальник охраны Ерлан Сандыбаев не подтвердил передачи денег подполковнику Жанузакову.   
В течение двух месяцев моего мужа незаконно  содержали на квартире. Я была у начальника Департамента г-на Нурбекова, мне было сообщено, что муж занят на секретной работе. Квартиру его содержания постоянно меняли, адвоката к нему  не допускали. Его задержали как свидетеля, потом он вдруг оказался подозреваемым и, наконец, обвиняемым. Жанузаков ушел из дома 28 ноября прошлого года будто бы   на работу и больше дома не появился.
Свидетелями по делу мужа являлись сотрудники ДКНБ. Они дали показания против него, хотя ответственность за все секретные документы, как мне известно, нес г-н Т. (фамилию полностью не даем, а то еще предъявят претензию за разглашение сил, кадрового состава ДКНБ), сотрудник ДКНБ, а не мой муж.
Следствие по делу прошло, на мой взгляд, с грубыми нарушениями, поэтому мы требовали проведения доследствия, но его не провели. Известно, что потерпевшим лицом является Департамент КНБ, он же проводил следствие, он представлял свидетелей, никакой объективности быть не могло. Мне известно, что  муж  конфликтовал с одним из заместителей начальника Департамента, господином С.  Могло повлиять и это. На судебный процесс нас тоже не допустили. Приговор в настоящее время обжалован.
После оглашения приговора журналисты попросили дать интервью адвоката С. Махмадова г-на Бектасова.
 Мусатай Бектасов, адвокат Южно-Казахстанской коллегии адвокатов:
- Сообщаю, что часть 4-ю статьи 172 УК РК всем подсудимым убрали: суд согласился с нашим мнением, что тяжелых последствий для ДКНБ  после разглашения служебных писем не наступило. Султана Махмадова признали по всем эпизодам виновным, правда, исключили п. «в» из части 4 ст. 312, - неоднократность дачи взятки. Этот же пункт исключили из обвинения Сандыбаева. Действия подсудимых Махмадова, Сандыбаева, Есергепова переквалифицировали с части 4 ст. 172 на часть 1, оставили ст. 339, ч. 2 (воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования). В. Синявский по ст. 339 ч. 2 оправдан, по ст. 321 ч.1 (применение насилия в отношении представителя власти)  он приговорен к 2 годам условно. С. Махмадову по совокупности суд определил 7 лет лишения свободы, Е. Сандыбаеву по совокупности – 8 лет лишения свободы, Р. Есергепову – 3 года лишения свободы с отбыванием срока наказания в колонии общего режима. Два года он не может заниматься профессиональной деятельностью.  Махмадову и Сандыбаеву вынесен приговор с конфискацией имущества.
Р. Есергепов считает, что это приговор свободе слова Казахстана. Он просил передать это для прессы и его жены.
- Скажите, в чем выразилось нарушение сбора информации, содержащей секреты?
- Вы знаете, приговор на 43 листах.  На слух мы его однозначно воспринять не можем. Те доводы, которые были приведены нами в ходе главного судебного разбирательства, суд оценил критически. Суд считает, что приведенные стороной защиты доказательства, - попытка увода подсудимых от уголовной ответственности. Я считаю, что в соответствии с УПК РК одним из оснований отмены или изменения приговора является существенное нарушение норм процессуального законодательства. Все существенные нарушения, которые имели место  в ходе главного судебного разбирательства, в том числе невручение подсудимым копий обвинительного заключения, копий приговора, которые не вручены ни защитникам, ни осужденным, другие нарушения будут обжалованы в апелляционной жалобе в вышестоящие судебные инстанции. 
- Частные определения в чей-нибудь адрес вынесены?
- К сожалению, нет, хотя мы просили вынести частное определение в адрес органов уголовного преследования за допущенные нарушения, по фактам применения незаконных методов при проведении следствия, но суд оставил это без внимания.
- Если из обвинения Р. Есергепова исключили часть 4 ст. 172, тогда за что ему дали 3 года?
- Его признали виновным по ст. 172 ч. 1 (собирание сведений, составляющих государственные секреты путем подкупа и т.д. в группе лиц вместе с Сандыбаевым и Махмадовым) и по этой статье определили три года лишения свободы.
- Вы не могли бы сказать, в чем заключался подкуп?
- По версии органов уголовного преследования и согласно приговору суда… Показания на суде давал сотрудник ДКНБ, который якобы за денежное вознаграждение выдавал государственные секреты. Судом было принято решение о том, чтобы показания, которые он давал в ходе следствия, поскольку изменился его правовой статус, исключить. Суд исключил его показания, данные в качестве свидетеля, сославшись на ряд процессуальных документов, но не исключил показания, отрицательно повлиявшие на судьбу подсудимых. Я считаю, поскольку изменился его правовой статус  (до этого он не был ни подозреваемым, ни обвиняемым, ни подсудимым, а был свидетелем), то суд, исключив одни показания, должен был исключить все другие показания. Тем не менее, суд, исключив одни показания, оставил другие и сослался на эти другие, как на доказательство  совершения подкупа упомянутого лица.
- Но само лицо подкуп не признало?
- Это лицо было допрошено в ходе главного судебного разбирательства, и, естественно, никакой взятки не признало. Сотрудник ДКНБ полностью отказался от тех показаний, которые давал на первоначальной стадии следствия.
- Есть ли у  адвокатов  серьезные основания для отмены данного приговора?
- У защиты есть основания для обжалования в вышестоящую инстанцию данного приговора, но согласится ли суд апелляционной инстанции с нашими доводами, мы узнаем, когда дело будет предметом рассмотрения в областном суде.
- Осужденные смогут ознакомиться с приговором?
- Суд разъяснил, что в спецчасть следственного изолятора будут выданы копии приговора, и осужденные имеют право ознакомиться с этим приговором в любое время, хотя в законе сказано, что осужденный имеет право получить копию приговора. Тем не менее, суд ограничивает их право на получение копии приговора суда.
- Вам известно, что приговор оглашается публично, его публичное оглашение предусмотрено процессуальным правом…
- Я хочу сказать, что нарушение процессуального закона является одним из оснований отмены приговора.
- Нарушения в чем выразились?
- При проведении следствия два тома уголовного дела имели гриф «секретно», но мы узнали в ходе ознакомления с делом, что следователем еще в ноябре прошлого года было принято решение о засекречивании всех томов уголовного дела. Все документы ранее ходили по рукам  защитников, они были у подсудимых. О том, что материалам уголовного дела присвоили гриф «секретно», мы узнали в конце следствия. И эти действия нам непонятны.
При ознакомлении с делом нам выдали тетради, в которых мы делали записи, в последующем все эти материалы у нас изъяли, копии документов изъяли, но они нам были нужны для защиты подзащитных. Нас, адвокатов, ограничивают в наших правах, и для написания жалобы мы вынуждены будем приезжать в Тараз, знакомиться с приговором и здесь в суде придется писать апелляционную жалобу, если нам предоставят для этого помещение.
- Вы протестовали против засекречивания судебного процесса?
- Безусловно. Возражали все участники судебного разбирательства. Мы неоднократно заявляли отводы судье, в том числе и по данному обстоятельству, но их не признали. Теперь наши доводы будут включены в апелляционную жалобу как факт нарушения судом первой инстанции  требований УПК РК.
- Вы могли бы прокомментировать побег Махмадова?
- Я могу только сказать, что мне позвонили родственники и сообщили, что Махмадова дома нет (поясним: Махмадов находился под домашним арестом). Его охраняли шесть сотрудников спецподразделения. Они, по сути, находились в одном помещении с ним днем и ночью. Как он мог уйти от шести вооруженных до зубов сотрудников, мне непонятно.
Роза Махмадова, дочь предпринимателя С. Махмадова:
- Мы не согласны с приговором суда и будем его обжаловать. Я считаю, что в этом деле все же есть политический аспект. Может быть, даже национальный, я не знаю. Но я расцениваю приговор как беспредел. Все юристы, все мало-мальски грамотные люди понимают, что это абсурдное обвинение, нет никаких прямых доказательств, все доказательства косвенные.
Мой отец работал, не участвовал ни в каких политических или бандитских разборках, занимался производством, давал людям рабочие места. В настоящее время завод законсервирован, все стоит, люди, полторы тысячи человек,  потеряли работу. Полгорода осталось без хлеба. Доблестных сотрудников ДКНБ это не волнует. Суд, по моему мнению, под жестким натиском принял такой приговор, осудив моего отца на семь лет. Все работники, специалисты сейчас переживают, они надеялись на справедливый приговор. Люди жили надеждой, что справедливость существует, и они смогут заработать себе кусок хлеба.
Роза Ким, адвокат Е. Сандыбаева:
- Я не согласна с приговором, и мы будем его обжаловать. Я считаю победой защиты на суде тот факт, что суд часть четвертую ст. 172  изменил на часть 1 данной статьи. Это снизило сроки наказания подсудимым.  Но мы, адвокаты, не согласны вообще с обвинением по данной статье. Мы требовали изменить подследственность уголовного расследования, так как ДКНБ области не мог вести это уголовное дело. Получилось, что ДКНБ – это и орган уголовного преследования, и потерпевшая сторона, и поставщик свидетелей, что касается эпизода задержания Ерлана Сандыбаева. Понятно, что никакой объективности не могло быть при расследовании этого дела. Но суд согласился с обвинением и признал Сандыбаева виновным по ст. 321 УК РК (применение насилия в отношении представителя власти). У Сандыбаева на законных основаниях имелся пистолет, но оружия против сотрудников ДКНБ он не применял – это подтвердили свидетели в судебном заседании. В момент задержания были нарушены права Сандыбаева на защиту. Это видно на видеозаписи, из показаний понятых, допрошенных в судебном заседании. Он с момента задержания требовал защитника и говорил, что без защитника не будет давать показания, однако следователь отложил предоставление защитника на потом. Но это нарушение УПК РК: подозреваемый с момента задержания имеет право на защитника. Материалами дела, я считаю, установлено, что Сандыбаев подвергся избиению, уже будучи в здании ДКНБ области. По этому поводу направлялись в инстанции жалобы, но они все снова стекались почему-то  в ДКНБ. И Генеральная прокуратура, и местная прокуратура  все жалобы по избиению Сандыбаева сотрудниками ДКНБ направляли в ДКНБ, поэтому никакого вразумительного ответа на жалобы мы не получили.
Мы убеждены, что никакой взятки не было. Согласно закону, чтобы доказать взятку, необходимо установить, когда взятка давалась, какие и кем произведены конкретные действия, в какой сумме и т.д. Обстоятельства, как мы считаем,  в судебном заседании  не установлены, все изложено в обтекаемой форме. Мы ставим вопрос о полном  оправдании Сандыбаева, Махмадова и Есергепова. В их действиях нет состава уголовно-наказуемого деяния.
Нуржамал Сандыбаева, сестра осужденного Ерлана Сандыбаева:
- С момента задержания Ерлана Сандыбаева, то есть с 28 ноября 2008 г. по сегодняшний день он не получил необходимого медицинского обслуживания. И то, что он выкарабкался, а не умер, - это результат того, что он всегда занимался спортом, не пил и не курил. Не вызывает сомнения, что его пытали в здании ДКНБ. Его пытали, ему сломали два ребра – это доказано документально. У него  черепно-мозговая травма. У него не слышит ухо. Он тяжело концентрирует свое внимание. У него стала очень плохая память. И до сих пор ему не оказывается медицинская помощь.
Когда Ерлану стало плохо в здании суда (предынфарктное состояние), и он с приступом стенокардии поступил в городскую больницу скорой медицинской помощи в инфарктное отделение, в здание больницы приехали сотрудники ДКНБ, которые контролировали действия врачей. И врачи боялись оказывать ему полное медицинское обслуживание.
Нарушение прав Ерлана Сандыбаева  я вижу также в том, что ему не  сразу предоставили адвоката.
Утеген Ихсанов, экс-председатель коллегии по уголовным делам Верховного суда РК:
- Я стал свидетелем последнего акта суда. Таразский суд доказал, что он действительно не руководствуется законом, а работает вопреки закону, в конечном итоге их действия направлены на дискредитацию Казахстана в целом, что Казахстан ни в коем случае недостоин возглавлять Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе. Суд действует по принципу: «Что хочу, то и ворочу». В законе сказано, что приговор всегда оглашается публично. Серьезным нарушением является невручение подсудимым копии обвинительного заключения. Теперь вот и приговор не вручен. В 1937 году в Союзе тоже не давали выписку из протокола, по которому человек расстреливался. Осужденному тогда объявлялся в тюрьме приговор тройки о смертной казни или десятилетнем сроке – и все. Просматривается подобная аналогия и у нас.  Судьи судят здесь не только Рамазана Есергепова, но судят и Казахстан, доказывая тем самым, что в Казахстане законы не соблюдаются. Казахстан не является правовым демократическим государством. В Казахстане действует не закон, а понятие. Общество Казахстана  имеет право знать, за что осуждаются граждане страны. Это  конституционное право каждого из нас, конечно, если в стране действует Конституция. Засекречивание приговора, невыдача копии обвинительного заключения  и приговора – это прямое нарушение прав человека на защиту.
Раушан Есергепова, исполняющая обязанности главного редактора газеты «Алма-Ата Инфо», супруга осужденного главного редактора газеты:
- За закрытыми дверями суда решилась судьба  Рамазана, журналиста, который осмелился написать о самой привилегированной части правоохранительной системы – органе национальной безопасности, о его беззаконии. В глубине души я все же  надеялась, что здравый смысл у власти возобладает. Я считаю, что вопрос осуждения решен на самом деле не Таразским судом, а наверху. Срок наказания  считаю очень суровым. Он определен, несмотря на то, что убрали часть четвертую статьи, которая предусматривала срок наказания до 8 лет. Я совершенно точно знаю, что Рамазан никого не подкупал, информацию незаконно не собирал. Эта информация к нему поступила прямо в редакцию.
Мы, конечно, будем подавать апелляционную жалобу. Дети все расстроены. Мы говорим всем людям, корреспондентам ведущих изданий, которые приехали сюда на суд, спасибо. Общественность страны, представители зарубежных дипломатических представительств, общественных объединений следили за судебным процессом. Спасибо им за поддержку. Пусть сейчас общество страны и мира знает, за что и как судят в Казахстане журналистов.
- Как вы думаете, почему приговор огласили в отсутствие родственников и журналистов?
- Потому, что у суда нет никакой основательной доказательной базы виновности подсудимых. Я уже писала ранее о том, что документы, которые опубликовал Рамазан  в газете, оказались черновиками, которые не имеют официальной силы. За что же тогда его судить? Осудили за черновики, на которые шлепнули гриф секретности, возможно, этот гриф уже стоял на бланках. Ко всем прочим документам, которые фигурируют в качестве секретных, главный редактор не имел никакого отношения. Сам судья признал, что Есергепов даже не знаком ни с Сандыбаевым, ни с Синявским. Какой там может быть сговор, как это сформулировано в обвинении? Все знают, что Рамазан просто так не успокоится, поэтому решили его закрыть на три года за решетку, чтобы он не мог рассказать о том, что происходило во время следствия и суда. Поэтому и процесс закрыт.
- Встречаясь с адвокатами, с мужем, вы имели возможность убедиться, что нарушения имели место?
- Грубейшее нарушение законодательства – это недопуск защитников Есергепова к участию в судебном процессе. В течение полугода я, Розлана Таукина, Утеген Ихсанов добивались допуска к участию в судебном  процессе, но везде нам отказывали или отписывались ничего не значащими фразами. Согласно Международному пакту о гражданских и политических правах гражданин имеет право защищать себя сам или через адвоката, которому он доверяет. Но ему и этого не позволили сделать, суд навязывал Рамазану адвоката по собственной инициативе – это также грубейшее нарушение прав подсудимого. Я уверена в невиновности мужа на сто процентов и молчать, конечно, не буду.
Андрей Свиридов, представитель Казахстанского Международного бюро по правам человека и соблюдению законности:
- Я был наблюдателем этого процесса, приезжал сюда 21 апреля, приехал и в этот раз. Здесь мы не услышали оглашения приговора, которое должно быть публичным, хотя накануне, встречаясь с председателем горсуда Абидовым, зачитывали ему статью УПК РК. Если  апелляционная инстанция рассмотрит дело справедливо, то даже одного этого нарушения, на мой взгляд,  достаточно для отмены приговора.
Наше Бюро проводило экспертизу по обвинению Рамазана Есергепова как журналиста и редактора издания. Мы считаем, что он выполнил журналистский долг. Получив документы ДКНБ, он обнаружил их общественную значимость. А его осудили за незаконный сбор сведений, составляющих служебную тайну. Это абсурд. Вначале, мы помним, его обвиняли в разглашении служебной тайны при публикации служебных писем в статье «Кто управляет нашей страной – президент или КНБ?». Это еще одно основание для отмены приговора апелляционной инстанцией. И слова Рамазана при выводе его из суда о том, что «вынесенный приговор – это приговор свободе слова в Казахстане», подтвержден на деле. Это именно так и с точки зрения журналистов – правозащитников. Прозвучал сигнал обществу с судейской кафедры. Вмешиваться в дела КНБ, освещать их кухню, привлекать к ним внимание, публиковать документы из этой кухни чревато для журналистов и редакторов.
Оснований для отмены приговора вполне достаточно, я указал  только на малую их часть. Поразительно и то, что КНБ выступает здесь как потерпевшее лицо, как следователь, как инстанция, которая решает, кому давать, а кому не дать допуск к секретам, то есть к защите подсудимых. Такое совмещение столь разных функций тоже одно из оснований отмены приговора. Евгений Жовтис, директор нашего Бюро, которому я сообщил о приговоре, назвал, его судебным произволом, который свидетельствует о развале судебной системы. Подобный приговор является основанием для подачи иска не только в порядке обжалования в вышестоящие судебные инстанции, но и в Комитет по правам человека ООН. И апелляция будет подана.

Владимир Воевод