№ 31 (155) 21 - 27 ноября 2008 г.

Делать бизнес на власти -  это и есть коррупция

«Чиновник должен жить, не боясь вопроса: на что живешь? Он должен не бояться фотоснимков своих вилл и уметь объяснить, почему он ставит высокие заборы, почему его семья ездит на пяти иномарках, когда он всю жизнь работал на госслужбе. Он должен отвечать на эти вопросы или уходить», - из выступления Нурсултана Назарбаева на антикоррупционном форуме, организованном партией «Нур Отан»
в начале ноября. Соответствуют ли казахстанские чиновники таким требованиям, и что порождает коррупционную среду? На эти вопросы сегодня отвечает адвокат, бывший депутат парламента и нынешний член Комиссии по правам человека при президенте РК Виталий Воронов.

- Виталий Иванович, не так давно прошел антикоррупционный форум партии «Нур Отан». Мероприятие подобного рода не впервые проходит в нашей стране, но что оно дает?  Как вы прокомментируете это событие?
- Насколько я знаю, это уже далеко не первый антикорупционный форум, который проводится названной вами политической партией. Раньше подобные мероприятия проводились и ее предшественницей - партией «Отан». Комментировать что-либо сложно, поскольку представитель антикоррупционного общественного фонда «Транспаренси Казахстан» не участвовал в форуме. Могу судить только по сообщениям в средствах массовой информации. Спорить с тем, о чем говорили его участники, трудно, потому что произносились совершенно правильные слова. И президент страны выразил серьезную озабоченность уровнем коррумпированности всех структур государственной власти. Другое дело, что реальная действительность сильно расходится со словами, а коррупционный «караван» успешно продолжает свой путь по стране.
Будем ждать конкретных  мер на практике. Жизнь покажет искренность антикоррупционных устремлений правящей партии.
- Казахстан одним их первых на постсоветском пространстве принял закон «О борьбе с коррупцией». Но стал ли этот закон заслоном для коррупции? Насколько вообще эффективна законодательная база для борьбы с этим злостным явлением?
- Да, 2 июля 2008 года названному закону исполнилось 10 лет. И мы действительно первыми в СНГ приняли отдельный специальный антикоррупционный закон. Россия, к примеру, только сейчас пытается принять разработанный, в том числе с учетом нашего опыта,  закон «О борьбе с коррупцией».
Стало ли меньше или больше коррупции в стране за истекшие 10 лет? Трудно ответить, поскольку невозможно посчитать. А специальных исследований на профессиональном уровне никто не проводил. Результаты исследований, регулярно оглашаемые АСиП, представляются не совсем профессиональными и научно-обоснованными, да и выводы - далеко не бесспорными. А если судить по индексу восприятия коррупции (ИВК) «Транспаренси Интернешнл», то ситуация для Казахстана является стабильно плохой, поскольку индекс ниже «3» говорит о не просто высоком, а о высочайшем уровне коррумпированности государства и общества, угрожающем основам его существования. Кстати, о последней серьезной угрозе неоднократно  говорил и президент  Назарбаев. Наш же ИВК  выше «3» никогда не поднимался.
По моему мнению, действующее казахстанское антикоррупционное законодательство никоим образом не мешает бороться со взяточничеством, казнокрадством, должностными злоупотреблениями и т.д. После ратификации Казахстаном Конвенции ООН против коррупции (2003  года) на территории страны могут действовать и нормы этого международного документа, часть из которых нуждается в имплементации во внутреннее законодательство.
Основная проблема в игнорировании и неисполнении законов, в первую очередь, самой властью и ее органами, призванными как раз обеспечивать законность в  стране. Как можно требовать от населения законопослушания, если наши граждане каждодневно сталкиваются с мздоимством, злоупотреблениями власти и видят полнейшую безнаказанность чиновников?
По большому счету, все достаточно просто: нужно принять меры, направленные на безусловное соблюдение законов всеми и неотвратимость наказания (не обязательно уголовного) за их нарушение.
А вот это как раз и оказывается самой сложной задачей для любой страны, даже гораздо более цивилизованной, чем наш родной Казахстан.
- В нашей республике власти одними из первых в СНГ пошли на создание специального органа по борьбе с коррупцией. Однако многие критически оценивают деятельность финансовой полиции, как в обиходе называют Агентство по борьбе с экономической и коррупционной преступностью. Во многом это связано с тем, что люди пока не почувствовали действенность борьбы с коррупцией. Что вы скажете об этом?
-Сама идея создания специального антикоррупционного органа, подчиненного непосредственно главе государства и не входящего в систему исполнительной власти (то есть в структуру правительства), представляется очень правильной и достаточно прогрессивной. Еще в 1992 году при разработке Концепции правовой реформы мы с Каирбеком Шошановичем Сулейменовым (тогда он был Госсоветником,а я - депутатом Верховного Совета 12-го созыва ) обосновывали необходимость и возможность создания в Казахстане для противодействия нарождающейся коррупции в  эшелонах власти специального органа типа ФБР в США (даже название придумали подходящее: Национальное бюро расследований). Увы, идея поддержки не нашла, в первую очередь, у тогдашних руководителей правоохранительных органов. А потом был создан своеобразный монстр: Государственный следственный комитет (ГСК), который занимался всем. Но до коррупции руки так и не дошли. И сам ГСК достаточно быстро «почил в бозе». Созданное не так давно на базе финансовой полиции Агентство по борьбе с экономической и коррупционной преступностью  также не оправдало возлагаемых на него надежд. Во-первых, как мне кажется, не определились с идеологией его создания. И оно превратилось в обычный карательный орган, занимающийся в основном уголовным преследованием. А роль подобного специального органа должна быть гораздо шире: анализ ситуации, разработка антикоррупционных рекомендаций, профилактика и предупреждение коррупционных правонарушений и т.д. Во-вторых, на работу в АБЭКП пришли старые ,далеко не безупречные кадры, безо всякой проверки на «чистоту рядов».И продолжили славные традиции ОБХСС. Люди почувствовали именно это, а не действенность борьбы с коррупцией, как вы изволили выразиться.
Не случайно, видимо, на прошедшем форуме президент вновь озвучил мысль о необходимости создания специального органа по борьбе исключительно с коррупцией. Может быть, и наши идеи 15-летней давности пригодятся.
Тогда хочу подчеркнуть еще одну мысль: мы предполагали, что руководство НБР будет назначаться Верховным Советом  (парламентом) по представлению президента для обеспечения большей независимости и одновременно - защищенности этого органа. Хотя сейчас, наверное, это уже не актуально при однопартийности нашего законодательного органа и с учетом того, что руководителем правящей партии является сам президент.
- Выступая на вышеуказанном форуме, президент Назарбаев сказал об ужесточении требований к судейскому корпусу, где, как известно, коррупционные преступления встречаются на каждом шагу. В то же время пока не заметно, чтобы ситуация здесь улучшалась. Правда, сейчас судят бывшего председателя Актюбинского областного суда, но он заявляет о том, что его подставили. Как вы прокомментируете эту ситуацию? 
- Только ленивый не критикует сейчас нашу судебную систему. И ничего удивительного в этом нет, поскольку она является объективно самой незакрытой структурой государственной власти, с которой повседневно сталкиваются многочисленные юридические и физические лица. Худо-бедно, но в судах идут процессы в присутствии сторон. Причем большинство из процессов - открытые. Даже население стали привлекать к осуществлению правосудия посредством судов с участием присяжных заседателей. И одна из сторон, особенно в гражданских спорах (либо истец, либо ответчик), неизменно оказывается проигравшей, то есть недовольной.
Коррупционные же нарушения творятся, как и в любой другой стране, не в зале суда (здесь они только оформляются), а за его стенами, в так называемой не процессуальной обстановке. Вот здесь-то для антикоррупционной деятельности спецорганов полное раздолье. Другое дело, что сами эти органы нисколько не лучше. Ситуацию с судом над названным вами бывшим председателем облсуда комментировать не берусь, так как нет обвинительного приговора. А до вступления такового в законную силу он считается невиновным и, по большому счету, не может даже называться «бывшим».
С необходимостью ужесточения требований к судейскому корпусу абсолютно согласен. Только вот в чем должно заключаться это ужесточение? И можно ли назвать «ужесточением» повышение прозрачности для общества деятельности Высшего судебного совета при рассмотрении кандидатур на должности судей? Или прозрачную переаттестацию всех судей на предмет знания действующего законодательства страны? Или безусловное привлечение судей к ответственности за нарушение не только требований законодательства, но и за отступление от норм судейской этики?
Хотя, по большому счету, это «ужесточение» должно касаться всех «слуг народа», то есть государственных служащих.
- На форуме говорилось о том, что казахстанское антикоррупционное законодательство стало модельным для других стран СНГ. Не выдаем ли мы таким образом желаемое за действительность, или у нас в самом деле многому можно поучиться?
- Я об этом уже говорил выше. С точки зрения новизны и законодательной техники наш закон действительно мог бы претендовать на роль модельного законопроекта. Хотя с 1998 года многое уже изменилось, и по некоторым позициям наш закон серьезно устарел. Радует, что Казахстан наконец-то стал присоединяться к международным конвенциям против организованной преступности и коррупции, нормы которых позволят улучшить наше антикоррупционное законодательство и вовлечь нашу страну в международное сотрудничество по противодействию отмыванию денег, подкупу должностных лиц государства и в частном секторе, воспрепятствованию осуществлению правосудия и пр.
А поучиться у нас  действительно есть чему: хотя бы не повторять тех ошибок, которые допустили мы, серьезно разрушив существовавшую правоохранительную систему, не создав новую - более эффективную и пользующуюся доверием населения. Не говоря уже об уважении.
Ведь тем же литовцам, к примеру, это удалось:  их Служба специальных расследований (аналог нашего Агентства), по результатам опросов граждан ,пользовалась гораздо большим их доверием, нежели парламент, президент, суды и даже независимые СМИ. Трудно, даже невозможно представить, чтобы казахстанцы столь же положительно  высказались о наших доблестных финансовых или обычных полицейских.
- В своем выступлении Нурсултан Назарбаев затронул вопрос о недопустимости использования чиновниками своего служебного положения для продвижения личных бизнес-интересов. Но у нас, как правило, самые крупные банки и компании аффилированы как раз с высокопоставленными госслужащими. То есть, та самая «корпоративная коррупция», о которой говорит президент страны, правит бал. Как же с  этим бороться по-настоящему, на деле, а не на словах?
- Абсолютно согласен с Нурсултаном Абишевичем! Делать бизнес на власти - это и есть коррупция. Правда, когда-то он сам рекрутировал молодых продвинутых бизнесменов во власть. А государственная служба предполагает изначально СЛУЖЕНИЕ  народу и государству, а не зарабатывание . И это не лозунги. Меня откровенно коробит, когда министра или другого чиновника высокого ранга называют «топ-менеджером». Это должно стать кличкой для плохих государственных служащих. Именно они и составляют костяк той «корпоративной коррупции», о которой вы говорите. Хочешь иметь доходы помимо жалованья из казны - покинь государственную службу. Вот и все правила! Приведите мне пример, чтобы в какой-либо цивилизованной стране преуспевающий бизнесмен стал успешным главой государства? Политики, юристы, экономисты, актеры, поэты - пожалуйста!! Бизнесменов не знаю. Может быть только Сильвио Берлускони, но и он больше политик, регулярно обвиняемый в коррупции. И его будущее после ухода с политической арены вряд ли будет безоблачным.
Айгуль Омарова